Франция XVIII века была богатой, быстро развивавшейся страной с мощной экономикой, которая с 1720-х по 1780-е годы переживала продолжительный и устойчивый рост. Особенно быстро развивались сектора, связанные с колониальной торговлей. Сотни французских судов курсировали в «атлантическом треугольнике»: из Франции они везли в Африку ром и ткани, там наполняли трюмы чернокожими рабами для плантаций Вест-Индии, а оттуда возвращались в Европу, груженые сахаром-сырцом, кофе, индиго и хлопком.
Больших успехов в XVIII в. добилась и тяжелая индустрия Франции. Богатые дворянские семьи охотно вкладывали в нее средства. В 1780-е годы более 50 % металлургических предприятий принадлежали дворянам, более 9 % – церкви. Именно в этот период дворянская семья Ванделей основала знаменитый металлургический завод в Крезо, где в 1787 г. была проведена первая во Франции плавка с использованием кокса. В 80-е годы началось применение и первых паровых машин.
Во Франции Старого порядка и в сельском хозяйстве наблюдался значительный прогресс. Просветительские сельскохозяйственные общества при активной поддержке властей вели активную пропаганду новейших методов агрикультуры. Со временем их усилия стали приносить обильные плоды.
Об экономическом процветании страны свидетельствует и пришедшийся на XVIII век настоящий демографический бум. Со своими почти 30 млн жителей Франция стала самой густонаселенной страной Западной Европы, а в целом по континенту занимала второе место, лишь немногим уступая России. Из-за бурного роста населения историки иногда называют Францию того времени «европейским Китаем». Именно за счет своих богатых человеческих ресурсов она и смогла в период Революционных и Наполеоновских войн сражаться без малого четверть века фактически против всей Европы.
У столь богатой страны, какой была Франция в XVIII веке, имелась одна большая проблема — относительная бедность государства. Правда, такая проблема стояла не только перед ней, но и перед другими абсолютными монархиями Европы. Происшедшая в XV–XVI веках «военная революция», вызванная распространением огнестрельного оружия и, соответственно, новых способов ведения боевых действий, вынудила государства обзавестись постоянными профессиональными армиями. Это было дорогое удовольствие. Пришлось ввести постоянные налоги и создать централизованый аппарат управления, который мог бы обеспечить регулярное поступление средств в казну. Необходимость в новом, принципиально более высоком уровне концентрации власти, собственно, и породила такой тип государства, как европейские абсолютные монархии раннего Нового времени. Те страны, которые не смогли перестроиться, просто прекратили свое существование, как, например, Речь Посполитая, разделенная между соседними державами. Но удовлетворять эти возросшие финансовые потребности государства должна была старая, унаследованная еще от Средневековья система сбора налогов. Она же с этой задачей должным образом не справлялась: организм вырос, а кровеносная система осталась прежней. Отсюда и парадокс существования бедного государства в богатой стране, и постоянный дефицит средств у всех абсолютных монархий Старого порядка.
Главным недостатком фискальной системы Франции было непропорциональное распределение налогового бремени. Население страны делилось на три сословия: первое — духовенство, второе — дворянство, третье — все остальные. Первые два имели существенные налоговые привилегии. Это, впрочем, не значит, что они совсем ничего не платили. Дворяне, как и все представители третьего сословия (ротюрье), выплачивали подушный налог и косвенные налоги, а духовенство ежегодно вносило в казну огромную сумму — «дар» церкви. Однако поземельный налог (талья), являвшийся основным источником государственных доходов, не выплачивался с дворянских и церковных земель. Серьезным недостатком тальи было то, что при покупке дворянином крестьянской земли приобретенный участок также освобождался от ее уплаты. А поскольку расширение подобным способом дворянских владений носило в XVII–XVIII веках массовый характер, база налогообложения сокращалась, что отягощало налоговое бремя для тех, кто привилегий не имел.
Помимо сословных привилегий, избавлявших от уплаты этого налога, серьезным недостатком французской фискальной системы было и то, что за долгую историю существования тальи монархи даровали и продали слишком много частных освобождений от нее. Особенно активно это делалось в периоды гражданских смут XVI–XVII веков, когда короли, чтобы привлечь на свою сторону тот или иной город, могли освободить его от тальи навечно. В результате подобного сокращения налогооблагаемой базы увеличивалось бремя, лежавшее на оставшихся плательщиках, ибо общая сумма налога при таких изъятиях не сокращалась.
В августе 1786 года глава правительства Шарль-Александр де Калонн ознакомил короля с планом налоговой реформы. Замысел был в том, чтобы распространить поземельный налог на привилегированные сословия. Налог предполагалось взимать в натуральной форме: от 2 до 5% урожая, в зависимости от плодородности земель. Разумеется, парламенты никогда бы не дали добро такой реформе. Тогда Калонн пошёл на юридическую проволочку. Он решил созвать собрание нотаблей — самых влиятельных лиц всех трёх сословий (эдакие Генеральные Штаты на минималках). Только в отличии от генеральных штатов, король мог сам назначать депутатов в это собрание, что и должно было обеспечить их лояльность.
Но ничего не получилось. Совсем. Даже тщательно отобранные представители трёх сословий воспринимали налоговую реформу в штыки. Разумеется, они не могли просто сказать: «Нам не нравится эта реформа, потому что мы не хотим платить налоги». Нотабли ссылались на то, что натуральный налог — это устаревший вид налогообложения, поэтому ни в какую не соглашались принимать его. В итоге Калонн, устав от многодневных бесплодных разговоров, обратился напрямую к населению, которое ожидало реформ. 30 марта королевская типография издала план реформ Каллона с пояснением, что реформа необходима, чтобы покончить с фискальными привилегиями первых двух сословий и облегчить налоговое бремя для народа. Брошюру зачитали прихожанам во всей Франции. И это вызвало просто невероятное возмущение со стороны нотаблей. Те обвинили Каллона в том, что он вынес сор из избы, а обращение к народу сочли моветоном. В итоге король был вынужден отправить Каллона в отставку
Место Каллона в правительстве занял один из его критиков — председатель собрания нотаблей архиепископ Тулузы Этьен Шарль де Ломени де Бриенн. Ломени де Бриен хотя и критиковал предложение Калонна, но понимал, что государству необходима фискальная реформа. В итоге он заменил натуральный налог денежным и внёс проект в собрание нотаблей. Тогда собрание просто сослалось на собственную некомпетентность и посоветовало созывать Генеральные штаты. Королю ничего не оставалось, кроме как распустить собрание нотаблей. А Ломени Де Бриенн пошёл со своим предложением в Парижский парламент. Парламент, разумеется, отклонил закон о едином поземельном налоге и также посоветовал созывать Генеральные штаты.
Тогда Ломени Де Бриенн назначил заседание парламента с участием Людовика XVI. В присутствии короля закон должен приниматься без прений. В ответ парижский парламент принял постановление, суть которого в том, что любое решение, которое он примет под давлением, не будет иметь юридической силы. Правительство не оставило этот удар без ответа. В ночь с 14 на 15 августа весь Парижский парламент сослали в Труа. Обычно такие действия помогали, и ссыльные члены парламента вдали от своих столичных резиденций становились гораздо сговорчивее. Но в этот раз у правительства не было времени ждать: оно было на грани дефолта. И все это знали, к тому же общественное мнение было на стороне сосланного парламента. В итоге через месяц Ломени Де Бриенн вернул парламент в столицу, получив от него ряд незначительных уступок. Закон о всесословном поземельном налоге так и не был принят.
На протяжении большей части XVIII в. цены на зерно постепенно росли, но в 1776 г. эта фаза цикла закончилась, и они пошли вниз. Вскоре стали падать и цены на вино, важнейший продукт французского экспорта. Снижение доходов производителей сопровождалось сокращением найма ими рабочей силы и, соответственно, ростом безработицы в сельской местности. Дабы поднять спрос на сельскохозяйственную продукцию и стимулировать ее производство, правительство предприняло ряд мер, направленных на расширение ее экспорта. В 1786 г. оно заключило торговый договор с Англией, который открывал британский рынок для французских вин. Взамен французский рынок открывался для продукции английских мануфактур. В 1787 г. был разрешен свободный вывоз зерна за рубеж и заключен торговый договор с Россией, также предусматривавший выгодные условия для экспорта французских вин. Но требовалось время, чтобы русско-французский договор принес реальную выгоду. Остальные же, правильные в принципе меры на деле не только не улучшили ситуацию, но еще больше ее усугубили.
Разрешение экспортировать пшеницу привело к тому, что значительная часть запасов зерна ушла за рубеж. Лето же 1788 г. выдалось неурожайным. В некоторых областях из-за дождей и страшных бурь погибло до урожая. Цены на рынках взлетели. Стали распространяться панические настроения: люди боялись голода.
Торговый договор с Англией сулил французским земледельцам в перспективе немалую выгоду, однако гораздо быстрее промышленники Франции ощутили его издержки. Английские текстильные мануфактуры, имевшие лучшее техническое оснащение, заполнили своей дешевой продукцией французский рынок, вытесняя с него местных производителей. Вдобавок, у тех возникли серьезные проблемы с сырьем. В 1787 г. сбор шелка-сырца был крайне низким, а неурожай 1788 г. спровоцировал забой овец и, соответственно, резкое сокращение их поголовья, что вызвало еще и дефицит шерсти. Все это вместе взятое привело к острому кризису французской текстильной промышленности: сотни предприятий закрылись, тысячи работников оказались на улице.
Таким образом, монархии пришлось искать пути выхода из тяжелейшего финансового кризиса государства, в крайне неблагоприятной общественной обстановке. Экономический спад до предела обострил социальное недовольство «низов» и сделал их весьма восприимчивыми к демагогическим лозунгам анти-правительственной оппозиции. Напротив, власть, пытавшаяся проводить преобразования, не пользовалась в обществе ни высоким авторитетом, ни доверием, а слабый, нерешительный король по своим личным качествам совершенно не отвечал тем требованиям, которые требовались главе государства в столь критической ситуации.
Финансовый дефицит, падение цен, неурожаи, фронда знати и парламентов, голодные бунты, слабость центральной власти – все это бывало в истории Франции и раньше, но в разные периоды. Одновременное же действие всех этих негативных факторов вызвало тот социальный резонанс, который привел к краху Старого порядка.
Comments